Миф о «братских народах»: откуда взялся и почему все еще используется

В своей пропагандистской риторике по отношению к Украине и украинцам современная Россия соединяет, казалось бы, несоединимое. С одной стороны, мы слышим, что украинский народ все такой же «братский» и родной, только немного запутавшийся. С другой стороны, звучат крики о хунте, карателях, фашистах и преступной власти, которая убивает русскоязычных. И если на официальном уровне такие крики поутихли, то отдельные пропагандисты и далее активно используют подобную лексику. Этот подход не нов и активно применялся в советской пропаганде: все народы вне соцлагеря – тоже братья, да только управляют ими злобные капиталисты, милитаристы и фашисты. Поэтому их надо освободить и присоединить к самому справедливому и миролюбивому государству на земном шаре. 

А вот с идеей «братских народов» сложнее. Когда сейчас мы слышим эту фразу - «братские народы», редко кому на ум приходит что-то другое, кроме потрёпанных пропагандой слов о так называемой «братскости» восточных славян – украинцев, белорусов и русских. На самом деле, уникальности в этом явлении мало – многие пытались создать искусственные семьи народов, руководствуясь романтичным идеализмом, или прикрывая хищные намерения. 

В нашей статье мы попытаемся разобраться, как возникли идеи «братства», кто их использовал и как они дошли до наших дней, влияя на жизнь целых народов.

Как это было у других

Самым ярким примером воплощения в жизнь идеи «братских народов» была Югославия. Еще во времена Первой мировой войны существовал Югославянский комитет, который активно сотрудничал с сербским правительством. Основной целью существования комитета было освобождение южнославянских народов из-под власти Австро-Венгрии. Представители комитета обосновали, почему южные славяне должны создать единое государство, принимая во внимание общие корни и общность исторической судьбы. 

Этнический состав населения Югославии

Но настоящим практиком здесь стал харизматический лидер коммунистических партизан Иосиф Броз Тито, бессменный глава государства с 1945 по 1980 год. В отличии от Российской империи или СССР, где проживало много разных этнических групп, население Югославии в большинстве своем составляли южные славяне – за исключением албанцев в Косово. По крайней мере, этническая и языковая близость народов могла быть критерием признание их «братскости». 

Иосип Броз Тито, президент Югославии

Но Тито не руководствовался этим. Основой причисления к «братьям» стала политическая целесообразность и необходимость объяснить, почему столько народов должны жить под крышей одного государства. 

Так, например, когда Тито надеялся на включение Болгарии и Албании в состав Югославии, братьями называли славян-болгар и даже не-славян-албанцев, которым по-братски предоставили автономию в Косово.

Да и в самой Югославии отношения между народами исторически были враждебными – сербы не любили хорватов, македонцы – сербов и все вместе – боснийских мусульман. А в Косово этническая вражда была такой сильной, что сербы массово покидали эту территорию даже в спокойные 1960-70-е. Относительный мир держался благодаря авторитету самого Иосифа Броза. Поэтому, после его смерти в 1980 году, государство стремительно двинулось к своему краху и кровавой резне 1990-х годов. Сейчас сложно найти серба, который бы искренне называл хорватов братьями, и наоборот. Идеи братства забылись, а с ними канули в лету геополитические амбиции Сербии, которые прикрывались этими идеями.

В Европе можно легко найти еще один пример. Пока существовала Чехословакия, с 1920-х годов шла речь о «братских чешском и словацком народах», и словаки здесь получали статус «младшего брата». Но с тех пор, как народы мирно разошлись в 1993 году, такие идеи можно услышать лишь на собраниях каких-то отъявленных панславистов. 

Панславизм - идеология и общественно-политическое течение, в основе которого лежат идеи объединения всех славянских народов в одном государстве

Причем это мало повлияло на возможность плодотворного партнерства. Чехия и Словакия успешно сотрудничают в своем регионе на уровне активной Вышеградской группы, и в Европе на уровне ЕС. 

Теперь, когда исторический опыт проанализирован и параллели проведены, можем перейти к более детальному рассмотрению самой популярной идеологии о «братских народах» - украинском, белорусском и русском. 

«Братские народы» и Россия

Сегодня это может казаться абсурдным, но своими корнями концепция о «братских народах» в контексте украинцев, белорусов и россиян уходит именно в украинские земли.

Одной из предпосылок идеи о «трех братских народах» стало важное, но, на первый взгляд, не связанное с ней событие – Берестейская церковная уния 1596 г.

Одним из ярых противников Унии в то время был Захария Копыстенский, который в своей работе «Палинодия, или книга обороны» остро выступает против католицизма и Берестейской Унии, обосновывает идею объединения Восточной Европы под эгидой православного монарха и рассматривает Москву как оплот православного мира. 

В своей работе, которая задумывалась как критика Унии,  Копыстенский кроме всего прочего оперирует терминами «Малая Россия» и «Великая Россия», явно их разделяя, но, в то же время, объединяет их в один термин «род наш Российский» (у него также встречаются другие варианты – «народ Российский», «народы Росские», «панства Росские» и т.д.).  Причем «русские» для Захария не являются этносом, «русские» - это прихожане Русской церкви, послушной Константинопольскому патриархату. 

Второй важный в нашем контексте документ – Синопсис Київський –  появился опять же в Киево-Печерской Лавре, но уже в 1674 г., после присоединения Левобережной Украины к Московии. Стоит отметить, что Синопсис содержит не столько установленные факты, сколько представления и легенды своего времени. Тем не менее, он достаточно широко разошелся, и долгое время использовался как учебник истории. И именно здесь впервые появляются тезисы о «триедином русском народе» и о самодержце «Великой, Малой и Белой Руси», которые придумал ректор Киево-Могилянской академии Феофан Прокопович. 

Оформление идеи о «триедином народе» в полноценную концепцию на службе Российской империи напрямую связано как раз с его именем. Феофан Прокопович родился в православной семье и уже начиная с детства был, так или иначе, связан с церковью. Позже он стал греко-католиком, учился в Риме, но решил вернуться в Киев, где снова принял православие. Очень скоро Петр І приглашает его в Петербург, где Прокопович должен был принять участие в масштабном реформировании Московского царства (в условиях отсутствия своей интеллигенции и просто образованного класса ставку пришлось делать на иностранцев). 

Личность Феофана Прокоповича достаточно спорная, что касается его роли в судьбе Украины. Одни обвиняют его в укреплении российского абсолютизма и экспансионизма в отношении Украины, другие же, наоборот, находят оправдания его действиям. 

Прокопович стал настоящим идеологом императорской власти – не было такой инициативы Петра, которую Прокопович не сумел бы оправдать в своих произведениях и проповедях. То он объясняет пользу царских путешествий за границу, то пишет историю Петра Великого, то составляет похвальное слово о российском флоте, то оправдывает реформу монастырей.

И именно Прокопович стал автором не имеющей ничего общего с наукой концепции о «триедином русском народе», ставшей позже официальной в Российской империи. Более того, именно Феофан Прокопович предложил Петру I назвать «воссоединенную» с Украиной Московию Российской империей, как и использовать слово «Россия». 

Концепция о «триедином народе», как видно, является собственно украинским продуктом, официально ставшим позже на службу Российской империи. Идея, которая разошлась по всей Украине, не обошла стороной и тогдашнею интеллигенцию. Так, например, Кирилло-Мефодиевское братство, членом которой был и Тарас Шевченко, за недолгие 14 месяцев своего существования успело выпустить в том числе и обращение «К братьям-великороссам и полякам» – в нем братчики призывали к освобождению порабощенных германскими династиями славян и созданию единого восточноевропейского пространства; причем в этом пространстве они видели русских и поляков как братьев.

Идея мифического «братства» прочно засела в сознании людей и культивировалась не одно поколение. Правда, воспринималась она по-разному. Совершенно очевидно, что «братство» в понимании Копыстенского ограничивалось принадлежностью к одной вере, в понимании кирилло-мефодиевцев – братство порабощенных славян, в понимании российской государственной машины – «историческое, культурное, языковое и т.д. единство» объясняющее, почему же эти конкретные земли входят в состав империи.

Это мнимое «единство» создавалось посредством русификации – согласно имперской идеологии не было никакого отдельного украинского народа, а есть просто ветвь одного «общерусского». Язык – вообще не язык, а наречие. Под прицел властей подпадали даже этнографические различия. 

Именно такое толкование и взяли на вооружение русские националисты XIX ст. – концепция «триединого народа» объясняла, почему украинцы и белорусы должны «раствориться» в русском народе и отказаться от своей идентичности. 

Украинская революция 1917-21 гг. запустила национальную риторику, а украинский язык не просто возвращается в книги и в театр, но и стает государственным. Да и само государство – УНР – провозглашает свою независимость. УНР не устояла под натиском Советской России, но игнорировать эти идеи советская власть просто не могла. Начавшаяся в 1920-х гг. украинизация охватывала все сферы – печать, театр, школу, на госслужбу не принимали без справки о сдаче экзамена на знание украинского языка, делопроизводство переводилось на украинский. Подобное заигрывание с национальным вопросом дошло до того, что украинизацию проводили и в областях других союзных республик, заселённых преимущественно украинцами – Кубань, Поволжье, часть Северного Казахстана и т.д. В это же время происходит важный разворот и старый имперский тезис о «триедином народе» заменяют на «братские народы» – большевики просто не могли использовать русскую националистическую риторику и теперь украинцы «уже существуют». 

Еще одно немаловажное замечание – в 20-30 х гг. официальная риторика CCCР сводилась к культивированию чувства интернационализма у своих граждан как противопоставления «буржуазному пережитку» – патриотизму. Стояла ведь четкая задача – мировая революция, а там уже, согласно замыслу, должны были бы исчезнуть и нации и государства. Но, как бы там ни было, к мировой революции это не привело, а свою важную роль в массовой сдаче в плен немцам и встрече их с цветами в 1941-42 годах – сыграло. 

1942 год был самым тяжелым для Советского Союза: немцы все так же под Москвой, рвутся на Кавказ и к Каспийской нефти. Верхушка государства вынуждена искать новые пути мотивировать народ на борьбу. Патриотизм опять в моде. Сталин идет на беспрецедентный шаг – в атеистическом государстве возвращает церковь в легальное поле. В итоге, в 1943 г. легализируется деятельность Русской православной церкви и на передовую начинают допускать священников. Происходят и другие вещи – массово создается пропагандистская литература, песни и стихи, культивирующие патриотические порывы, начинают прославляться «старые» царские полководцы – Ушаков, Суворов, Нахимов, Кутузов (в том числе учреждены соответствующие награды), меняется военная форма и происходит возврат к старым «царским» погонам. 

В контексте этих событий в корне меняется подход к «братским народам» – оставляя их формально «братскими» государство сознательное возвращается к концепции «триединого народа», с которой 20 лет тому начинала активно бороться.

24 мая 1945 г. на кремлевском приеме в честь победы Сталин произнес тост «За русский народ!» (не советский), а в Украине тем временем начиналась новая волна русификации – на русский переходят все дела партийной, государственной и общественной жизни, а также большая часть учебных заведений, русифицировали даже украинский язык, приближая лексику и терминологию к русскому и выводя из обихода целый ряд слов (так называемые «репрессированные слова», например «аби», «гурт», «мапа» и т.д.). Вот и корни восприятия Украины, как «зарвавшейся русской провинции».

Тост Сталина

Но как бы то ни было, СССР не отрицал существование украинцев как таковых. Старая история про «триединый русский народ» удачно трансформировалась в «братские народы», но продолжала исполнять всю ту же функцию – объяснять, почему эти люди и территории находятся в одном государстве. Но проблемы начинаются тогда, когда задают слишком много вопросов. Так, а почему мы собственно братские? Если эта концепция претендует на научность, то должна существовать теория, которая все полностью разжевывает. 

Братские потому, что славяне? Ну а как тогда быть с Югославией, у которой не сложились отношения с СССР? А вот социалистические венгры и немцы – братья, но они ведь не славяне. 

Может дело в историческом прошлом? Ведь недаром в гимне СССР поется про «великую Русь». Да, какое-то общее историческое прошлое есть со всеми соседями, но как такой подход объяснит «братский Узбекистан» и «братскую Румынию»?

Если же взять за основу религиозную общность, то являются ли тогда братьями россиянам украинцы-католики или россияне-атеисты? 

Говоря о «братстве», речь конечно же идет о принадлежности к какому-то проекту, в основе которого лежит определенная ценностная платформа. 15 советских республик, неславянскую Венгрию, географически далекую Кубу и Лаосскую Народно-Демократическую Республику объединяет лишь советский проект постройки коммунизма и противостояния Западу. Причем, речь идет не о партнерстве, а об отношениях центр-сателлит. А стоит только в этой иерархии усомниться, как коммунистические Югославия и Китай сразу перестают быть братскими. Ну, или же вообще переориентироваться на другую команду – и братский чилийский народ времен Альенде постепенно теряет свой статус братского после прихода Пиночета.

Со временем в России менялась власть, тексты гимнов, территория и цели внешней политики, но поиск «братьев» оказался неожиданно живучим приемом, который можно продать публике во все времена. Вы ведь уже слышали в новостях о «сирийских братьях»?

Так все же

Итак, использование конструкции «братские народы» говорит о принадлежности того или другого народа и страны к какому-либо проекту, в основе которого лежит определенная ценностная платформа.

Возьмем хотя бы ближайшее окружение России, в отношении которого российское телевидение добавляет приставку «братский»: 

• в большинстве этих стран находятся авторитарные режимы, которые фактически не признают одну из главных ценностей либеральных демократий – примат прав человека; 
• отсутствует один из основных признаков демократии – сменяемость власти и 
• в той или иной форме подавляется свобода слова и политическая оппозиция. 

В современной России на государственном уровне создается восприятие слова «либерал» как ругательства, оппозиции – как врага, а «демократия» и «права человека» встречаются с насмешкой. Причем, мы не говорим, что это «плохо» – та или иная часть населения этих стран действительно считает такие ценности своими и глупо было бы утверждать, что может существовать лишь один взгляд на подобные вещи. Но предлагая идею о «братских народах» Россия предлагает именно упомянутый выше набор ценностей и определенную роль в своем глобальном проекте «возвращения утраченного величия».

Проблема не в том, что Россия предлагает свою идеологию – сегодня систему своих взглядов предлагают внешнему миру все крупные игроки – проблема в том, какую именно идеологию она предлагает, и какое место в ней отводит Украине. 

Конечно же, термин «братские народы» не имеет и не может иметь четкого унифицированного определения, так как это не научная категория, а концепция на службе идеологии (или же попросту - миф, выдумка). Поэтому, каждый может по-своему его трактовать и воспринимать, если захочет, в отрыве от его прошлого и нынешнего использования. Но реальность такова, что используется он российской государственной машиной целенаправленно на вовлечение тех или иных групп в свой проект со своими ценностями и со своим виденьем будущего. 

Считаете ли Вы россиян «братским народом» – вопрос исключительно личного выбора, но здесь и близко не идет речь о научном факте. Науки тут просто нет и быть не может. Поэтому никто не может, оставаясь в рамках научного дискурса, опровергнуть или же наоборот доказать правдивость того, что россияне украинцам – «братский народ». Заявляя или же отрицая тезис о «братских связях», Вы подтверждаете или отрицаете свое согласия стать частью того проекта, который Россия предлагает сегодня – будь то построение советского, имперского, славянского, православного, русского или какого-либо еще пространства. 

Авторы:
Василь Михайлишин и Артем Давиденко

Также будет интересно:

Западная Украина и русские: запутанная история

10 фактов про УПА, которые Вы могли не знать

Идеология ОУН и фашизм: друзья, враги или попутчики?